Министерство здравоохранения Украины прогнозирует увеличение количества онкологических заболеваний в Украине из-за войны войны. Достоверных исследований о влиянии стресса на развитие рака нет. Поэтому в чем основные причины роста онкологии в стране и какая сейчас ситуация с лечением онкобольных редакция MEDplus спросила у Андрея Петровича Безносенко – онкохирурга главного профильного учреждения страны – Национального института рака, члена группы экспертов Министерства здравоохранения Украины по направлению «Онкология» и члена правления Национальной ассоциации онкологов Украины:

(Андрей Безносенко, онкохирург Национального института рака)

• Как вы сейчас оцениваете ситуацию с оказанием онкологической помощи?

Действительно, Минздрав и мы, онкологи, прогнозируем увеличение количества больных. Это очевидные вещи как то, что после ночи всегда наступает день. В условиях войны многие люди определенное время не имеют доступа к медицине: кто-то перемещается и имеет определенные финансовые или организационные сложности, кто-то не имеет возможности продолжить лечение. То есть часто люди заняты другими вещами, а заставить их заниматься своим здоровьем мы не можем.

После деоккупации Киевщины поток пациентов в Институте рака постепенно начал увеличиваться из-за внутренне перемещенных лиц, приехавших на лечение из оккупированных или прифронтовых зон. Наш штат полностью укомплектован по всем направлениям работы, и работает с нагрузкой, которая была еще в доковидный период. Сейчас есть очереди на обследование, лечение и хирургию. Мы работаем над оптимизацией и планируем выйти на 25 тыс. госпитализаций в год.

Относительно ситуации в стране некоторые онкологические центры оказались под оккупацией. К примеру, в Мариуполе, Мелитополе, Рубежном. Есть информация, что там существенно уменьшилось количество пациентов и персонала, а также есть большая нехватка лекарств. Конечно, пациенты там есть, потому что не все люди смогли уехать, им нужно продолжать лечиться. Первое время мы передавали лекарства через волонтеров в оккупированные заведения, но мы не можем делать это длительное время неконтролируемо.

Есть онкоцентры, которые были в оккупации или находятся в прифронтовых зонах: Черниговский, Сумской, Николаевский, Харьковский (пострадавший больше всего). Там процесс лечения налаживается, пациенты есть, но можно объективно говорить, что в прифронтовых областях трудно полностью восстановить поток пациентов, поскольку многие уехали в более безопасные области. К примеру, в первые месяцы активных боевых действий в ряде заведений западных регионов – онкоцентрах Тернополя, Львова, Ивано-Франковска – нагрузка увеличилась в два раза. Онкоцентр Краматорска из-за боевых действий переехал во Львовскую область и там продолжает работать.

Безусловно, есть механизм оценки онкологической помощи, но сделать подсчеты в пределах всей страны в режиме онлайн невозможно. Поэтому точную информацию о ситуации мы сможем получить только в начале 2023 года, а пока делаем все, что в наших силах для оказания качественной онкологической помощи всем нуждающимся.

• По какому механизму происходит перераспределение лекарств с учетом оккупированных регионов и миграций пациентов?

Лекарства были закуплены государством в начале года с учетом потребностей всех онкологических центров. Мы находимся в постоянном контакте с Министерством здравоохранения и руководителями всех онкоцентров, последние делают заявки о потребностях лекарства с учетом миграций пациентов.

Сейчас онкологический пациент может пройти лечение в любом украинском онкоцентре, без учета места прописки, нужно только иметь электронное направление. Однако хочу подчеркнуть, что эффективность онкологического лечения зависит от его непрерывности. Обычно оно достаточно длительное и включает различные этапы: хирургия, химиотерапия, лучевая терапия, комбинация этих методов… Если пациент разные этапы будет выполнять в разных учреждениях, то могут возникнуть вопросы к эффективности и непрерывности лечения, а также ответственности врачей за его последствия. То есть, мы советуем менять центр только при форс-мажорных обстоятельствах, таких как боевые действия.

• Расскажите о возможностях лечения рака в Украине?

Сегодня, Институт рака является единственным заведением таких больших масштабов оказания онкологической помощи в стране. У нас есть абсолютно все методы диагностики и лечения, которые доступные в мире:

• Медикаментозное лечение с использованием современных таргетных препаратов, иммунологических препаратов.
• Хирургическое лечение, в частности малоинвазивная, лапароскопическая, торакоскопическая хирургия.
• Ядерная медицина, лечение с помощью радиофармпрепаратов.
• Лучевая терапия. Кстати, мы во время войны запустили в работу новый линейный ускоритель, закупленный в конце прошлого года. Это самый современный аппарат 2021 Varion Health. Ожидаем, что он увеличит пропускную способность нашей радио онкологической службы в два раза. Очередь на лечение раньше была около трех недель, надеемся, что уменьшится до недели. Всего совместно с частными клиниками в Украине есть не более 30 таких линейных ускорителей, а необходимо, чтобы было 100.

Во время войны мы открыли отделение нейрохирургии – нейроонкологии. Так мы стали первым онкологическим заведением в Украине, которое имеет специализированное нейрохирургическое отделение. Исторически так сложилось, что нейрохирургическое отделение находится либо в областных или городских больницах, либо в отдельных подразделениях, которые не сотрудничали вместе с онкологами. А теперь мы можем оказывать полную помощь пациентам с опухолями головного или спинного мозга, позвоночника с метастатическими поражениями этих органов.

• Насколько все эти методы доступны пациентам? Например, таргетная терапия очень дорогостояща.

Действительно, не все таргетные препараты закупает государство. Если у пациентов не хватает собственных средств, мы рекомендуем им участие в клинических исследованиях, где бесплатно фирма-спонсор может предоставлять эти лекарства или искать волонтеров, фонды которые могут помочь.

Нужно понимать, что в мире нет ни одной страны, которая бесплатно предоставляет все лекарства всем пациентам. Украинцы привыкли рассуждать, что медицина бесплатная, да, она у нас бесплатная, но за лекарства нужно платить. Государство не может всем заплатить за курс лечения, который стоит 1,5–2 млн грн, если человек до этого нигде не работал, не проходил профилактические осмотры, не следил за своим здоровьем. Вклад государства в здоровье должен быть обратным.

Пациенты в пример часто ставят Израиль или США. Там действительно страховка может покрыть много видов лечения, но чтобы получить страховку,нужно заранее все оплатить. То есть государство платит за пациентов в виде страховки за вычетом из заработной платы: если ты заработал на отдельный объем медицинской помощи, страховка покроет этот вид помощи. Во всех странах разные системы. Сейчас наши пациенты начинают возвращаться из-за границы на лечение к нам, и мы видим, как меняется их отношение. Ошибочное представление, что в Европе все бесплатно, быстро и большой процент выживания – рассеялось. На практике они увидели месячные очереди на консультации и обследование, неточные диагнозы, безразличие к нашим пациентам.

Собственно, и сами украинские врачи себя недооценивали в рамках европейской конкуренции, но гораздо больше нас обесценивали именно пациенты. Теперь это немного начало меняться. Сегодня мы можем оказывать не хуже медицинскую помощь, чем оказывают в странах Европы. Проигрываем мы только в сервисной составляющей, потому что в Европе на это выделяются гораздо большие средства, пока в этом плане мы не можем конкурировать.

• ​​Как изменить мышление украинцев относительно медицины и лечения? Как научить их хотя бы на профилактические осмотры приходить?

К сожалению, в других странах также есть процент пациентов, которые приходят впервые в больницу с четвертой стадией рака, но у нас их гораздо больше. Как это изменить? Существует два способа действия: активный и пассивный.

Если говорить о системе оказания онкологической помощи, то ответственность должны нести три стороны:

- Государство должно обеспечивать финансирование, достаточное количество медицинских учреждений и обеспечение их оборудованием и расходными материалами.

- Врачи и медицинский персонал должны проводить просветительскую работу, осваивать новые знания и технологии, чтобы качественно оказывать помощь.

- Пациенты должны регулярно проходить профилактические осмотры и обследования на выявление предраковых опухолей или ранней стадии онкологии, потому что чем раньше обнаружат болезнь – тем проще будет ее вылечить.

Обычно в этой парадигме трех вышесказанных составляющих почему-то большинство говорит только о врачах: «У нас низкий уровень выживания, потому что врачи плохие. Поедем лечиться в Израиль, потому что там лучшие врачи». И почему-то все забывают об ответственности двух других сторон, об ответственности пациентов вообще почему-то речь не идет, а зря.

Часто пациенты говорят: «У меня два года слабость, бывает кровь в кале, но ведь ничего не болит, то я не шел в больницу». У украинцев с советских времен сохранилась русскоязычная парадигма. Не болит – нет болезни, болит – есть болезнь». Украинская «хвороба» с болью ничего общего не имеет. Но пока, к сожалению, я почти каждый день слышу в своем кабинете «у меня ведь ничего не болит». Украинцы должны понять, что онкология на первых стадиях, а иногда даже на четвертой не болит. Поэтому нужно следить за своим способом питания и жизни в целом и вовремя обследоваться. Государство и врач не могут заставить ходить пациентов на ежегодные обследования. Поэтому и возлагать полную ответственность за заброшенные стадии рака на врачей и государство – неправильно, эта ответственность в основном лежит на пациентах и ​​их родственниках.

Как мы можем изменить ситуацию? Еще с младшей школы нужно учить детей правилам здорового образа жизни и заботы о своем здоровье. Это такое пассивное длительное влияние. Если мы сегодня будем систему развивать, то через 20 лет увидим снижение заболеваемости и смертности.

 

Активный способ воздействия на раннее выявление онкологии – это принуждение. В обществе он не отзывается положительно, потому что это ограничение. Но давайте рассмотрим на примере страхования авто: вы покупаете новый автомобиль и ежегодно проходите техническое обслуживание скажем за 10 тыс грн. Вы знаете, что если вы не пройдете ТО, то в случае поломки гарантия не будет возмещать ваши убытки.

Если ввести норму возмещения человеку затрат на лечение того или иного заболевания в случае прохождения ежегодного обследования – вероятно, это принуждение приведет к своевременному массовому обращению к врачам.

Собственно, что это значит на практике? Если у пациента находят один из видов онкологического заболевания и последний раз он был у врача 5 лет назад или вообще не был, то он должен оплатить это лечение. Если пациент ежегодно ходил на бесплатные обследования, которые, кстати, государство предоставляет, проходил их в полном объеме и на одном из них выявляют онкологию – государство покроет лечение. Еще одна типичная фраза, которую я часто слышу в этом кабинете «наш дед или бабушка ни разу не были у врачей». Очень плохо, что наши дедушки, бабушки, родители не ходят к врачам, а затем их первыми врачами становятся онкологи. Плановые обследования обязательны!

• Какая вероятность, что эти системы введут в Украине?

Это не мое ноу-хау, они уже давно оговариваются в обществе. Есть болезни, на которые государство, безусловно, должно обеспечить оплату: неотложная помощь, инфаркты, инсульты, острые инфекционные заболевания. Онкология – это заболевание, которое несет не только физическое, но и психологическое и финансовое бремя на пациента, его семью и государство, поэтому должно финансироваться по-другому.

В медицинском сообществе я не встречал скептиков этой теории. Пока еще нужно вынести этот вопрос на всеобщее обозрение обществу. Нужен общественный дискурс с политиками и активистами. Пока я вижу, что наше общество еще не готово нести ответственность за себя в случае невыполнения каких-либо действий. Вопрос прежде всего политический, поэтому я и говорю, что нужны широкие дискуссии, чтобы понять, как правильно внедрить систему.

Например, профосмотры, которые были еще в советское время – не работали. Были случаи, когда одна медсестра годами писала другой медсестре в профосмотре «здорова», а затем у нее обнаружили заброшенный рак грудной железы. Поэтому нужно, чтобы пациент сам проявлял инициативу обследоваться и учился самостоятельно нести ответственность за свое здоровье.

• Как лучше донести информацию до пациентов сегодня?

Онкология – это в основном болезнь пожилых людей. Я считаю, что действенное влияние на пожилых людей может быть через детей. Дети, молодежь могут стать теми, кто заставит родителей пойти на профилактические осмотры. Для этого нужно работать: проводить обучение в образовательных учреждениях, информировать через СМИ и наружную рекламу. Нужно менять младшее поколение, чтобы через некоторое время этот процент людей, ассоциирующих «болезнь» со словом «боль» уменьшился.

Сегодня врачи-онкологи объединяются в OncoHUB, глобальная цель нашей некоммерческой организации – улучшить состояние онкологической помощи в Украине. В частности, это образовательная и учебная деятельность: конференции, мастер-классы, семинары. Даже во время войны наши онкологине имели возможность пройти стажировку в США, странах ЕС, Австралии. Они возвращаются и учат новым подходам уже коллег в Украине.

Отдельно создаем пациентские сессии, семинары-вебинары для пациентов по осведомленности. Проводим социальные опросы по пониманию, что такое рак вообще. Здесь многое удивило. В прошлом году провели первый социологический опрос и обнаружили, что более 60% людей в Украине считают, что молитва и исповедь лечат рак, что рак передается только наследственным или контактным путем. Мы даже вообразить себе не могли, что люди могут думать в таком направлении. Поэтому пытаемся изменять ситуацию: проводим информационно-разъяснительную работу через социальные ролики, привлекаем лидеров мнений.

“Более 60% людей в Украине считают, что молитва и исповедь лечат рак” – соцопрос

С начала войны собираем и анализируем информацию о предоставлении онкологической помощи и стараемся публиковаться в европейских, американских журналах, чтобы наши врачи-коллеги, занимающиеся онкологией, видели, что такое онкология в условиях войны. Современный мир, развитые страны, врачи онкологи этого не видят. Публичные, большие источники информации не освещают эту тему, потому что она очень узкая. Поэтому мы через профессиональные сообщества, профессиональные журналы вносим информацию о лечебных процессах.

Также работаем над научным эссе, в котором освещаем текущую ситуацию с маршрутами онкологических пациентов, обеспечением лекарств, непрерывностью лечения и т.д. Затем наша работа будет состоять в изучении непосредственных и отдаленных результатов войны на онкологической ситуации в Украине. Это очень важно, ведь даже изучение уровня смертности будет зависеть от сбора и анализа таких данных. Вся эта информация во время современных войн в Ливии, Ираке, Афганистане, Югославии – не изучалась. Поэтому, собственно, мы это делаем впервые и несем еще и такую ​​важную миссию, кроме лечения пациентов.

• Какая модель оказания онкологической помощи лучше по вашему мнению? На кого Украине следует равняться?

Раньше я бы ответил, что это США, Германия, Франция, но сегодня наверняка скажу, что у нас свой путь. У нас совсем другой контекст от тех стран, которые перечислил: экономика, количество населения, штат врачей, сеть медицинских учреждений. Мы не можем копировать другую систему. Есть основные принципы оплаты и формирования системы, но какая-то особенность все равно будет в Украине, которая будет отличаться от Польши, Франции, США. Надо создать свободный рынок медицинских услуг Украины, чтобы конкурировать на всех уровнях.

Это может быть очень быстрый путь. Мы очень быстро ушли от советской системы медицинской помощи к современной капиталистической, гораздо быстрее других стран переходили. Много было забастовок, много, кто не хотел, но сейчас врачи получают большую зарплату чем раньше получали, обеспеченность больше.

“Война может стать тем триггером, который ускорит процесс перехода к рыночной медицине”

Например, сейчас врач, который приходил на работу и просто просидел в ординаторской, у которого нет ни одного пациента, и врач, который провел весь день на консультациях – получают одинаковую зарплату, потому что им оплачивают работу почасово. Должен быть сегментарный подход, должна быть здоровая конкуренция между онкоцентрами, между отделениями и врачами, тогда пациент сможет выбрать, что лучше для него, а врачи официально зарабатывать больше денег.

Мы не можем уснуть и проснуться в стране с идеальными системами, над ними нужно работать. Есть как противники перемен, так и сторонники перемен. Я, например, выступаю за быстрые изменения, которые просто делают невозможным возвращение назад.

Есть люди, которые по-другому считают и их мнение также нужно услышать, принять во внимание, согласиться или возразить. Но я точно знаю, что врачей многое не удовлетворяет, государство хочет других результатов, общество также не удовлетворено многими компонентами в оказании медицинской помощи. То есть всем трем сторонам нужно работать вместе и будет всем счастье.

*Материал статьи опубликован с разрешения редакции MEDplus.